Как жаль, что наши дни летят,
Увы, с безумной скоростью.
Нельзя перелистать назад
Страницы этой повести.
Порой, меняя города,
Несёт судьба упрямая,
Но мы опять спешим туда,
Где будем рядом с мамою…
Ирэна пела под гитару, с благодарностью заглядывая в глаза матери, но видела в них пустоту. Едва прозвучал последний аккорд посвящённой ей песни, Алла Викторовна поднялась из-за праздничного стола и ушла. Молча, не прощаясь. Ушла, словно 45-летний юбилей дочери не имел к ней никакого отношения.
Выйдя из комнаты под предлогом смены блюд, Ирэна смотрела в кухонное окно, как скрывается в конце улицы мать. Скрывается от неё – своего единственного дитя. Скрывается от внуков, выросших на её руках. Открещивается от всего, чем всегда так дорожила Ирэна – от царившего между ними доверия и взаимопонимания.
Маленькой Ирке иногда казалось, что соседские девчонки, вечно толпящиеся в их доме, приходят в гости не столько к ней, сколько к её маме. Они ставили на проигрыватель пластинку и под музыку оркестра Поля Мориа учились у тёти Аллы вязать ажурные кофточки. Зимой девочки просили мать погадать, и Алла, чем бы она ни была занята, расстилала на столе красную плюшевую скатерть, зажигала свечу и раскладывала карты, неизменно обещая каждой нечаянную встречу, свидание в казённом доме и любовь червового короля.
У самой Аллы Викторовны короли всех мастей не переводились. Замужем она никогда не была, а любопытным соседкам появление дочери объясняла визитом аиста. Не обременённая супружескими обязательствами, она легко сходилась с мужчинами, привлекая их весёлым нравом и обаянием, которое на зависть многим умела подчёркнуть собственноручно связанными и сшитыми нарядами. «Вот гулёна!» – окружающие только качали головами, однако дочерям своим не запрещали бывать у них в гостях: глядишь, чему-то полезному Алка и научит. Тем более что родную дочь та держала в большой строгости и романы от неё скрывала. Ни одного мужика в дом не привела, да и о замужестве не помышляла, будучи наслышанной про похотливых отчимов.
На будущего зятя, когда Ирэна привела Василия знакомиться с мамой, та посмотрела с большой строгостью и сразу предупредила: «Обидишь дочку – придушу собственными руками». Но Ирка ни разу на мужа не пожаловалась, хотя прибегала к матери по несколько раз в неделю.
А как радовалась за неё Ирка, когда та сообщила, что выходит замуж: «Тебя вырастила, теперь можно и о себе подумать». Так что у детей Ирэны и Василия вскоре появился лучший на свете дедушка – полковник в отставке. До чего же здорово им тогда жилось! По выходным всей огромной семьёй они выбирались на природу, где мужчины жарили шашлыки, а женщины собирали ягоды или загорали. А какие субботники они устраивали накануне 1 Мая, когда с граблями и мётлами выходили наводить порядок в своём дворе! Трудились с таким энтузиазмом, что вскоре к ним присоединялось до двух десятков соседей, а те, кто физически был не способен работать, помогали труженикам, включив музыку, вытащив на улицу термос с чаем, угощая булочками…
…Воспоминания Ирэны прервал голос Бориса. Муж интересовался, выйдет ли она проводить гостей. Он сообщил, что после демонстративного ухода Аллы Викторовы и исчезновения самой юбилярши атмосфера за столом накалилась, и гости стали расходиться, словно стены, в которых только что звучали смех, тосты и поздравления, внезапно стали давить.
Прощаться Ирэне не хотелось, и Борис, когда жена молча уткнулась ему в плечо, понял это без слов и не стал настаивать. Иногда ей казалось, что муж читает её мысли прежде, чем они успеют возникнуть в её голове. Так было всегда, включая период, когда он был для неё всего лишь другом.
– Дружба между мужчиной и женщиной невозможна, – сомневалась в статусе парня подруга Ниночка.
Но Ирэна уверяла, что это действительно так. Кто как не Борис обнаружил её, беспомощно лежащую на земле со сломанной ногой, когда она свалилась с лестницы при покраске дома? Он не только отвёз Ирэну в больницу и ежедневно навещал её там, но и докрасил злополучную стену. Кто как не Борис нашёл деньги, когда ей не хватало довольно крупной суммы на покупку холодильника? Кто как не он переложил дымящую печку в садовом домике?
– А как к вашей дружбе относится Вася? – не унималась Ниночка. – Муж-то законный куда смотрит?
Ирэна только плечами пожимала: Василий давно смотрел в бутылку, но распространяться об этом ей не хотелось. Периодически супруг оставался без работы, забыв, что обязан позаботиться о семье. О детях почти не вспоминал, чему те были безмерно рады. А вот об Ирэне помнил и обвинял её в своих жизненных неудачах. Когда же он был сильно не в настроении, то мог и поколотить. В семейных мероприятиях Василий больше не участвовал – ему комфортнее было наедине с самим собой и бутылкой.
Подозрение, что Боря – не просто друг, возникли у Ирэны, когда они возвращались из краевого центра. Она смотрела на его руки, лежащие на руле, и думала, что больше всего на свете желает сейчас прижаться к ним щекой, ощутить тепло, вдохнуть запах. Он, словно почувствовав этот странный взгляд, нажал на тормоз…
Впервые за много лет Ирэна вновь чувствовала себя Женщиной – прекрасной и желанной. «Я не хочу, чтобы это заканчивалось! Хочу, чтобы он всегда был рядом! – радовалась она своей неожиданной любви и тут же осаждала себя: – А что будет с его женой и детьми? Как им пережить предательство?» Этот нескончаемый спор Ирэна мысленно вела несколько месяцев, пока её старшая дочка не положила конец её терзаниям:
– Он любит тебя, а ты – его. И это самое главное! Тебе будет лучше, если ты останешься с папкой и он продолжит над тобой издеваться? Или Боря будет счастлив, продолжая жить с нелюбимой женщиной?
Через неделю Василий, безропотно собрав в спортивную сумку свои нехитрые пожитки, покинул дом, и вскоре туда вселился Борис. Они, как в сказке, стали жить-поживать. Даже «добра наживать», поскольку их совместный бизнес неожиданно быстро стал приносить доходы, и новых планов в голове Ирэны рождалось громадьё.
Всё было отлично. За исключением того, что из её жизни уходила мать, и пропасть между ними, такими близкими когда-то, росла день ото дня…
***
– Мам, а как так получается, что бумеранг всегда возвращается к тому, кто его бросил? – в кухню, где Ирэна перемывала оставшуюся после неудавшегося застолья посуду, влетел младший сын, держа в руках раскрытую энциклопедию.
– Какой бумеранг? – не поняла она.
– Метательное орудие австралийских аборигенов, – мальчик ткнул пальцем на нарисованную в книге деревяшку, изогнутую буквой «г».
«Бумеранг! – внезапно осенило её. – Ну, конечно же, всё дело в нём: зло, причинённое тобой, к тебе же и возвращается. Я отняла Бориса у его семьи, а сегодня у меня отняли мать.
Это началось после смерти дедушки-полковника. Постаревшая, но не потерявшая привлекательности Алла Викторовна сразу же заявила, что не намерена оставаться одна. Претендентом на её руку оказался сурового вида мужчина с кустистыми бровями и немного кривой улыбкой. Ирэне он сразу не понравился, да и она ему тоже. Так что от привычных визитов к матери с целью «поболтать по-нашему, по-девичьи» она вскоре отказалась. Новый муж встречал её нелюбезно и смотрел так, будто подозревал: стоит отвернуться, и дочка «стибрит» что-либо ценное.
Не считая ковра ручной работы, единственной ценностью Аллы была её двухкомнатная квартира, судьба которой была предрешена ещё лет десять назад: хозяйка распорядилась после своей смерти недвижимость продать, а деньги поровну разделить между внуками.
«Да родственнички только и ждут твоей смерти, – нашёптывал Алле муж. – Того и гляди, чего-нибудь в чай насыплют! Поэтому ничего у них не ешь, а лучше вообще туда не ходи, да и к нам, от греха подальше, больше не зови», – Ирэна так живо представила себе эту картину, что даже поёжилась от омерзения. Матери, наверное, тоже было противно такое слушать, но вода, как известно, и камень точит.
И вот сегодня, в день 45-летия единственной дочери, она ушла.
